Тайна - Стихами и прозой - Газета Рыбак. Недалеко от дома моего, в деревне, протекала речка Нерль.
Сюда вошли публикации его рассказов в эмигрантских парижских изданиях « Россия и славянство», «Иллюстрированная Россия» и «Возрождение». Книга «" То было давно. Ах, какие же хорошие рассказы!! А так как там было множество лосей, то он стал «Лосиным». Т.С.Ермолаевой; примеч.
Она шла, извиваясь, узкая и быстрая, в красивых берегах, то около песчаной осыпи, покрытой хвойным лесом, то у самого леса, переходила луга и большие болота, входила в большие плесы и в глубокие бочаги. И они лежали, как круглые, огромные зеркала, отражая берега и лес. Эти заводи были очаровательны. У берега на лугу, покрытом цветами, паслись стада. Были места, покрытые ненюфарами, купавками, болотными лилиями.
Эти места мои друзья- охотники называли «окрошкой». Среди тины и зарослей открывались чистые плесы, чистые и глубокие – до тридцати аршин глубины. Но по зарослям, как бы по берегу,нельзя было ходить; он утопал под ногами – и это было опасно. Этими настилами заросла река на большое пространство.
Аннотация к книге « То было давно . Воспоминания, рассказы, письма. Настоящее издание призвано наиболее полно. Не так давно я была поражена выставкой Константина Коровина в Русском музее. Его картины никак не складывались в удобную инвентаризационную бирку, так что даже.
- Скачать книги бесплатно То было давно там в России. В книге второй настоящего издания публикуются рассказы 19361939гг., воспоминания Шаляпин. Встречи и совместная жизнь, в разделе Из неопубликованного рукопись Охота рыбная ловля Коля.
- Проходя мимо меня, когда я сидел в овражке у дороги, он грустно пробормотал: бу-бу-бу-бу-бу. Это он, должно быть, хотел сказать мне про горькую тайну жизни. Печатается по изданию «То было давно.
Болотные курочки, коростели, цапли, выпь. У кустов ближе к твердому берегу водились дупеля и бекасы, и я встречал змей- гадюк совершенно черного цвета,как уголь. Бывали ужи, почему- то тоже черные. Вода реки была кристально прозрачная, мягкая и вкусная. Летом, при солнце и жаре, приятно пахло водой и тиной, пахло летом.. Зеленые и голубые стрекозы носились над водой, садясь на череду и осоку.
Стояли рядами так называемые камыши с темными длинными шишками. Стаями ходили золотые язи и гладкие лини, большие караси и темные окуни. Когда я ловил с челна рыбу на удочку, все думал, что попадет какая- нибудь особенная рыба из этих глубоких плесов. И действительно, раз поймал большого карпа, в пять фунтов, с крупной чешуей красивого цвета, с желто- светлыми глазами. Его золотая чешуя перемешивалась с серебряными и перламутровыми бляхами. Также поймал совершенно черного окуня с белыми глазами и красными, как кровь, плавниками.
Вот однажды, выйдя на речку Нерль, недалеко от своего дома, где на лужке, на берегу, была моя лодка, наполовину вытащенная на берег, я увидел на корме лодки несколько рыб. Кто- то, должно быть, ловил и бросил. Рыбы испортились, стухли.
Корма лодки была в воде. Я взял железный черпак, снял им этих рыб и бросил в воду.
Они тут же потонули, и мне было видно, как они легли на дно, где был песок. Я пришел писать с натуры пейзаж.
Вышел из лодки, взял холсты, ящик с красками, мольберт, зонтик, пошел по берегу против течения. Пройдя четверть версты, подошел к другой небольшой речке Ремже, которая шла от мельницы Ремжи. Ремжа была много меньше Нерли и впадала в нее. Я повернул по Ремже влево и пошел по зеленому лугу, где шла речка. Найдя красивое место у самой речки, я сел писать картину.
Поставил мольберт, раскрыл зонтик и увидел нечаянно, что около противоположного берега, по песку под берегом быстро один за другим идут по дну раки. Целой вереницей, по течению, к реке Нерль, куда впадает Ремжа. Я подумал: «Куда это так спешат раки?» Встал и пошел по берегу, вниз по течению, не упуская раков из виду, и увидел, что они поворачивают в Нерль, то пропадая в глубоких местах, то появляясь на мелких. Они шли к оставленной лодке, откуда я бросил испорченную рыбу.. Когда я подошел к лодке, раки уже облепили брошенную рыбу кучей и, вонзясь в нее клещами, мололи ее.
Я с лодки смотрел за их работой. Странно: в то же время снизу реки, куда бы должен был идти запах испорченной рыбы, не шло ни одного рака. Как мог проникнуть запах рыбы далеко в речку Ремжу? И как раки из этой Ремжи могли бежать в другую реку? И в то же время – почему ни один рак не шел снизу, где запах должен был быть сильней. Что за свойство у рака, что за непостижимое чутье?
Те были поражены и, кстати, потом положили сеть на дно, а в нее набросали рыбу. Наловили раков больше двух сотен. Когда вскоре, дня через три, бросили опять на сеть протухшую рыбу, чтобы ловить раков, ни одного рака не пришло. Значит, раки поняли, что их ловят, и другим рассказали. Назывались они Глубокие ямы. Как- то летом я поехал туда.
Поставил на берегу, среди кустов, палатку, думал прожить неделю. За этим плесом была высокая гора, покрытая осинником и елями. Лес отражался в реке, темня всю заводь. Потому- то, подумал я, они и назывались Глубокие ямы. Место было как рай.
Я писал с натуры красками. Со мной был приятель мой, рыбак, охотник, поэт и скиталец – Василий Княжев. Он говорил: «В красоте природы кружиться – лучше жисти нет». Чудеса созерцания – утра, вечера, ночи, какое- то слияние чистой красоты с ее же тайной гармонией. С вечера горит костер, подвешен чайник. Берег – чистая травка, и река тут же.
А ночью спим в палатке, ни души кругом. Собака с нами, мой Феб. Феб любил такую жизнь. Комаров мы выгоняли из палатки с вечера, прожигая ветви можжухи.
Василий на берегу к вечеру чистил пойманную рыбу. Клал в котелок – варить уху, требуху от рыбы бросал с берега в воду, рядом, близко. И внезапно увидели мы у берега волнение и легкий всплеск. Два небольших сома подошли к самому краю берега и трепали эти рыбьи отбросы, а подальше мы увидели огромного сомищу, пуда в два, который лежал на дне неподвижно. Мы резали куски рыбы и бросали в воду.
Сом едва двигался и ел брошенную рыбу. Мы подошли к самой воде. Огромный сом ел из самых рук.. У него распускались в воде усы,И белые, как бисеринки, глаза чудовища смотрели на нас. Василий говорит мне тихо: – Ведь это што..
Ведь это он людев не видал никады. Узнал бы их, когда бы..
А тут никого не бывает, глядите- ка, весь омут лесом завален.. Тут никто и не ловит, он и не знает. Узнал бы,бросил бы дурака ломать. Ну и чуден, глядите, рыбу- то цельненькую небось не ест, велит: разрежь, кусочками давай.
Даешь баранку – не хочет есть, а кусочками ломаешь – всю съест тут же.. Наш- то чертила у меня сейчас из рук выхватил кусок.
Ну, чего это – невидано дело. Ведь ежели купаться, ведь эдакой за ногу схватит, утопит. Неужто мы так его и не поймаем?– Нет, – говорю, – Василий, нельзя. И подумал: «А ведь верно говорит Василий – место глухое, не видал людей, не знает обмана.. И глядя на сома, на его добродушную огромную голову, на ленты его плавников на спине, вспомнил, что сказал Александр Сергеевич Пушкин: В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит.. Раз на дороге у Кускова, под Москвой, навстречу мне вышел на задних лапах огромный медведь.
И на плечах своих тащил медведь пьяного своего хозяина- поводыря. Тот спал и, поправляясь, дергал рукою цепь, спьяну, должно быть. И у бедного, печального, озабоченного медведя от дерганья пьяного хозяина около кольца из носа шла кровь. А он, бережно держа лапами, тащил своего мучителя. Проходя мимо меня, когда я сидел в овражке у дороги, он грустно пробормотал: бу- бу- бу- бу- бу. Это он, должно быть, хотел сказать мне про горькую тайну жизни.. Печатается по изданию «То было давно..
Изд- во «Русский путь», 2. Мы в Google+Рыбак- Рыбака.
Константин Коровин. Рейтинг: 3. 4. 3.
Вам следует уехать за границу. Конечно, мы не можем предоставить вам для этого средства» — так Константин Алексеевич Коровин не без иронии описывает обстоятельства, при которых совершился его судьбоносный отъезд из России. Эту короткую сцену между Коровиным и А. Луначарским изображает сам художник в книге «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь», в главе под названием «Отъезд». Судя по источникам того времени, Коровин довольно точно описывает, как и почему его выпустили, или выпроводили, из России. Позже советские исследователи выдвинут совсем иные причины отъезда Коровина с семьей.
Официально считалось, что художник выехал, во- первых, только на время, а во- вторых, он якобы хотел, чтобы его больная туберкулезом жена и сын- инвалид смогли поправить за границей свое здоровье. На самом же деле одним из стимулов, подтолкнувших Коровина к отъезду, послужил отъезд за границу его друга Федора Шаляпина. Однако основная, еще более глубокая причина кроется в отрицательном отношении Коровина к революции и к тому, что она принесла. Это неприятие революции он как нельзя лучше изобразил в последней части автобиографии «Моя жизнь» — «Воспоминания 1.
Его живопись многократно представлялась на лучших выставках в России и за рубежом и неизменно получала высокую оценку. Он достиг высочайшего государственного назначения — с 1. Императорских театров. Начав в двадцать четыре года карьеру в качестве художника- декоратора в Частной опере Саввы Мамонтова (с 1. Московского училища живописи, ваяния и зодчества (1. Коровин стал реформатором русского оперного и балетного искусства. Созданные им театральные декорации и костюмы для исполнителей были совершенно не похожи на те, которые публика видела до сих пор.
Зрители были в восторге, критика не оставляла его в покое — то хвалила коровинские постановки, то яростно нападала на художника, называя его вошедшим тогда в обиход модным словом «декадент». Всего для оперы Мамонтова и Императорских театров Коровиным было оформлено 6. Будучи личностью разнообразных интересов и дарований, Коровин вместе с К.
Левитаном и другими деятелями культуры основал (1. Литературно- художественный кружок, призванный «способствовать развитию литературы и изящных искусств». Яркие наблюдения, полученные им во время поездок по России, воплотились в серии декоративных панно, созданных для павильона Крайнего Севера на Нижегородской выставке (1. Международной выставки в Париже (1. Для этой выставки он сконструировал павильон кустарной промышленности и представил тридцать своих панно. Сюжеты — Сибирь, Крайний Север и Средняя Азия.
Коровина орденом Почетного легиона, он был удостоен также двух золотых и нескольких серебряных медалей. Серова, Коровин возглавил жанрово- портретный класс Московского училища живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ), где учился сам. Среди его учеников — Н.
В 1. 90. 5 году, по представлению В. Васнецова, его избирают академиком.
Революция 1. 91. 7 года и разруха, которую она с собой принесла, в том числе и в сферу художественной жизни, оставили Коровина «не у дел». И хотя при новой власти видимость активной деятельности еще сохраняется (он входит в Особое совещание по делам искусств, в президиум Совета организаций художников Москвы и Коллегию художников театра, продолжает участвовать в московских и петроградских выставках, преподает), реорганизация театрального дела и художественных училищ вызывает у него резкое неприятие. И дома тоже не было покоя. Толпы революционных мародеров врывались в любое время суток в квартиру, где он жил, и обчищали ее; оставшиеся вещи приходилось менять на продукты, не на что было покупать краски и холсты, а местные власти к тому же постоянно грозили уплотнением. В 1. 91. 9 году Коровин был вынужден бежать с семьей из городской квартиры в глушь Тверской губернии. В деревне Островно он провел последние годы перед отъездом из России. Здесь было спокойнее, да и легче с пропитанием.
Этот период нашел отражение в письмах к Ивану Кондратьевичу Крайтору. Художник писал, как он бедствует, как его, жену и сына одолевают болезни и как безумно трудно жить. Не имея возможности найти нужные материалы для написания картин, он вынужден был переключиться на миниатюры. О причинах, вынудивших Коровина уехать в деревню, вспоминает в эмиграции и В. Зеелер, секретарь Союза писателей и журналистов: «Несколько лет жизни .
Документально эта дата ничем не подтверждается, что ввело в заблуждение его ранних биографов, таких, как Н. Зильберштейн, которые полагали, что художник покинул Россию в 1. По словам самого художника, он с семьей выехал «месяца через два» вслед за Шаляпиным. Коровины сначала оказались в Риге, затем в Германии, но очень скоро, возможно опять вслед за Шаляпиным, они переехали в Париж. В этом знакомом и любимом Константином Алексеевичем городе (художник был здесь дважды — в 1.